Урок дочкам. ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦАВелькаров, дворянин. Фекла его дочери. Лукерья. Даша, их горничная.
Василиса, няня. Лиза, девушка на сенях. Семен, слуга. Сидорка, деревенский конторщик. Слуга. Действие в деревне Велькарова.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕДаша, Семен и потом Лиза. Семен. Ну, думал ли я, скакав по почте, как угорелый, за 7. Москвы наехать дорогую мою Дашу?
Даша. Ну, чаяла ли я увидеться так скоро с любезным моим Семеном? Семен. Да как тебя занесло в такую глушь? Даша. Да тебя куда это нелегкая мчит? Семен. Как ты здесь? Даша. Что ты здесь? Семен. Ведь ты оставалась в Москве?
Даша. Ведь ты поехал было в Петербург? Семен. Где ж ты после была?
Даша. Что с тобою сделалось? Семен. Постои, постой, Даша, постой! Мы эдак ничего не узнаем до завтра; надобно, чтоб сперва из нас один, а там другой рассказал свое похождение, с тех самых пор, как мы с тобой в Москве разочли, что нам, несмотря на то, что мы, кажется, люди вольные и промышленные, а нечем жениться, и пустились каждый в свою сторону добывать денег. Итак, если хочешь, я начну.. Даша. Пожалуй, хоть я сперва тебе расскажу — я в Москве..
Семен. Ты чудеса услышишь — я из Москвы.. Даша. То- то ты удивишься, — я в Москве..
Семен. Постой же, уж я кончу — выехавши из Москвы.. Даша. Да выслушай меня; оставшись в Москве..
Семен. Мне очень хочется подробно.. Даша. Ну вот, так и горю, как на огне, рассказать тебе.. Семен. Тьфу, пропасть! Даша, у тебя во рту не язык, а маятник, не дашь слова выговорить. Говори. Семен. Ладно, так слушай же обоими ушами; ты ахнешь, как порасскажу я тебе все чудеса.. Лиза. Даша! Семен. Так это не впервой у тебя отводные- то караулы расставлены?
- Крылов Иван Андреевич. Урок дочкам Даша, у тебя во рту не язык, а маятник, не дашь слова выговорить, ну, рассказывай, коли уж тебе не терпится!
- Вышедши, наконец, из терпения от их проказ и дурачеств, он увез дочек сюда на покаяние, - и отгадай, как вздумал наказать их за все грубости, непочтение и досады, которые в городе от них вытерпел.
- Иван Андреевич Крылов – авто?– веселых и злых комедий, в которых он выступает как продолжатель традиций Мольера.
- Среди первых оригинальных русских комедий «урока» выделяется пьеса И. Крылова (1796–1844) «Урок дочкам». Елена Одинцова Мастер (2298) все ответы на ваш вопрос есть в тексте.
- Возможно не таким прямым и открытым текстом, но в сюжетах с его персонажами В " Уроке дочкам " показаны смешные и глупые запросы настоящих.
- Краткое содержание комедии И. Крылова « Урок дочкам ».
- УРОК ДОЧКАМ Комедия в одном действии.
Даша, что это значит? Даша. То, что ты глуп. Мы опять потеряем время попустому: они тотчас воротятся. Ну рассказывай свое похождение! Семен. Ты знаешь, что я, в Москве принявшись к Честову, поехал с ним в Петербург. Там любовь и карты выцедили кошелек его до дна, и мы, благодаря им, теперь на самом легком ходу едем в армию бить бусурманов. Здесь остановились было переменить лошадей, но барин с дороги несколько занемог и едва ль не останется до завтра.
Русская литература XVIII века . А дочкам своим Велькаров обещает, что останется в деревне до тех пор, пока они не бросят «все вздоры», не научатся «скромности, вежливости и кротости» и не перестанут «морщиться от русского языка». Отец приехал со службы к ним в Москву и решил взять дочерей к себе. Модницы рассердили старика тем, что «отвадили грубостями и насмешками» его родных и друзей и всё время приглашали к себе в дом «нерусей». Текст научной работы на тему '«Урок дочкам» И. Крылова: жанр комедии «урока»'. Научная статья по специальности 'Литература. Наибольшей популярностью пользовались комедии «Урок дочкам» И. Крылова (1807), «Урок холостым, или Наследники» М.
Он лег заснуть, а я, ходя по деревне, увидел тебя под окном и бросился сюда, — вот и все тут! Даша. Только всего и чудес? Семен. А разве это не чудо, Дашенька, что меня на всем скаку сонного сбрасывало с облучка раз десять, и я еще ни руки, ни ноги себе не вывихнул?
Ну- тка, что ты лучше расскажешь? Даша. После твоего отъезда, принялась я к теперешним своим господам Велькаровым, и мы поехали в эту деревню, — вот и все тут! Семен. Даша! Коли тебя с облучка не сбрасывало, так у тебя чудес- то еще меньше моего.
Да обрадуй меня хоть одним чудом! Есть ли у тебя деньги? Даша. А у тебя? Семен. В моих карманах хоть выспись — такой простор.
Даша. Ну, Семенушка, и мне не более твоего посчастливилось, — так свадьба наша опять затянулась. Горе да и все тут, — сколько золотых дней потеряно! Семен. Эх! Да такие барышни для расторопной горничной подлинно клад. Дождись только зимы, а коли будешь умна, так мы будущею же весною домком заживем! Даша. Ох, Семенушка, то- то и беды, что чуть ли нам здесь не зимовать! Семен. Как? Даша.
Да так! Отец их со службы приехал, наконец, в Москву и захотел взять к себе дочек — чтоб до замужества ими полюбоваться. Ну, правду сказать, утешили же они старика! Лишь вошли к батюшке, то поставили дом вверх дном; всю его родню и старых знакомых отвадили грубостями и насмешками. Барин не знает языков, а они накликали в дом таких нерусей, между которых бедный старик шатался, как около Вавилонской башни, не понимая ни слова, что говорят и чему хохочут. Вышедши, наконец, из терпения от их проказ и дурачеств, он увез дочек сюда.
Семен. Ахти! Неужли вздумал изнурять их модную плоть хлебом да водою? Даша. И того хуже! Семен. Ах, он варвар! Даша. И это бы легче: а то гораздо хуже. Семен. Чорт же знает, Даша, я уж хуже побой ничего не придумаю! Даша. Он запретил им говорить по- французски!
Да этого мало: немилосердый старик сделал в своем доме закон, чтоб здесь никто, даже и гости, иначе не говорили, как по- русски; а так как он в уезде всех богате и старе, то и немудрено ему поставить на своем. Семен. Бедные барышни! Чтоб и между собой не говорили они иначе, как по- русски, то приставил к ним старую няню, Василису, которая должна, ходя за ними по пятам, строго это наблюдать; а если заупрямятся, то докладывать ему. Они было спервa этим пошутили, да как няня Василиса доложила, то увидели, что старик до шуток не охотник. И теперь, куда ни пойдут, а няня Василиса с ними; что слово скажут не по- русски, а няня Василиса тут с носом, так что от няни Василисы приходит хоть в петлю. Семен. Да неужли в них такая страсть к иностранному? Даша. А вот она какова, что они бы теперь вынули последнюю сережку из ушка, лишь бы только посмотреть на француза.
Семен. Да щедры ли твои барышни? Чорт знает, как быть; и надежда манит и страх берет.
Даша. Семен, что ты за горячку несешь? Семен. Славно! Даша. Сбеги по этой лестнице. Семен. Прости, сокровище! Жди меня через пять минут! Даша. Ну, право, он в уме помешался! ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕФекла, Лукерья, Даша и няня Василиса, которая становит стул и, на нем сидя, вяжет чулок, вслушиваясь в разговоры барышень.
Фекла. Да отвяжешься ли ты от нас, няня Василиса? Лукерья. Няня Василиса, да провались ты сквозь землю! Няня Василиса. С нами бог, матушки! Вить я господскую волю исполняю. Да и вы, красавицы мои барышни, что вам за прибыль батюшку гневить, — неужли у вас язычок болит говорить по- русски? Лукерья. Это несносно!
Мы уж три месяца из Москвы, а там, еще при нас, понемножку стали грудь и спину открывать. Фекла. Ах, это правда!
Ну вот, есть ли способ нам здесь по- людски одеться? В три месяца бог знает как низко выкройка спустилась. Даша, поди, кинь это платье! Я до Москвы ничего делать себе не намерена. Даша. Я приберу его для себя в приданое. ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕФекла, Лукерья и няня Василиса.
Лукерья. Eh bien, ma soeur.. Няня Василиса. Матушка, Лукерья Ивановна, извольте говорить по- русски: батюшка гневаться будет! Лукерья. Чтоб тебе оглохнуть, няня Василиса! Фекла. Я думаю, право, если б мы попались в полон к туркам, и те с нами б поступали вежливее батюшки, и они бы не стали столько принуждать нас русскому языку. Лукерья. Прекрасно! Поутру, едва успеешь сделать первый туалет, явятся учители, — танцовальный, рисовальный, гитарный, клавикордный; от них тотчас узнаешь тысячу прелестных вещей; тут любовное похищение, там от мужа жена ушла; те разводятся, другие мирятся; там свадьба навертывается, другую свадьбу расстроили; тот волочится за той, другая за тем, — ну, словом, ничто не ускользнет, даже до того, что знаешь, кто себе фальшивый зуб вставит, и не увидишь, как время пройдет.
Потом пустишься по модным лавкам; там встретишься со всем, что только есть лучшего и любезного в целом городе; подметишь тысячу свиданий; на неделю будет что рассказывать; потом едешь обедать, и за столом с подругами ценишь бабушек и тетушек; после домой — и снова займешься туалетом, чтоб ехать куда- нибудь на бал или в собрание, где одного мучишь жестокостью, другому жизнь даешь улыбкою, третьего с ума сводишь равнодушием; для забавы давишь старушкам ноги и толкаешь их под бока; а они- то морщатся, они- то ворчат.. Словом, не успеешь опомниться, как уж рассветает, и ты полумертвая. А здесь, в деревне, в степи, в глуши.. Няня Василиса. Матушка, Лукерья Ивановна! Не видать здесь ни одного человеческого лица, кроме русского, не слышать человеческого голоса, кроме русского?
А няня Василиса тут как тут, так что и ему слова по- французски сказать я не могу. Ах, если бы ты чувствовала всю мою печаль! Няня Василиса. Матушка, Фекла Ивановна, извольте печалиться по- русски, — ну, право, батюшка гневаться будет. Фекла. Надоела, няня Василиса! Няня Василиса. Ах, мои золотые!
У меня у самой, на вас глядя, сердце надорвалось; да как же быть? Да неужели, мои красавицы, по- французскому- то говорить слаще? Кабы не боялась барина, так послушала бы вас, чтой- то за наречье? Фекла. Ты не поверишь, няня Василиса, как на нем все чувствительно, ловко и умно говорится!
Няня Василиса. Кабы да не страх обуял, право бы послушала, как им говорят. Фекла. Ну да вить ты слышала, как говорит наш попугай Жако? Няня Василиса. Ох, вы, мои затейницы! А уж какой, окаянный, речисто выговаривает — только я ничего- то не понимаю. Фекла. Вообрази ж, миленькая няня, что мы в Москве, когда съезжаемся, то говорим точно, как Жако! Няня Василиса. Такое дело, мои красавицы! Ученье свет, а неученье тьма.
Да вот погодите, дождетесь своей вольки, как выйдете замуж. Лукерья. За кого? Куда он забавен, если думает, что здесь кто- нибудь может быть на наш вкус! ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕВелькаров, Фекла, Лукерья и няня Василиса, которая вскоре уходит. Велькаров. Скажи: милости- де прошу, дорогие соседушки!
Велькаров. Ну, что ты хотела сказать? Няня Василиса. Не умори ты, государь, барышень- то; вить господь знает, может быть, их натура не терпит русского языка, — хоть уж не вдруг их приневоливай! Велькаров. Не бойся, будут живы! ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕВелькаров, Лукерья и Фекла. Велькаров. А вы, сударыни, будьте готовы принять ласково и вежливо двух гостей, Хопрова и Танина, которые через час сюда будут. Вы уж их видели несколько раз; они люди достойные, рассудительные, степенные и притом богаты; словом, это весьма выгодное для вас замужество..
Да покиньте хоть на час свое кривлянье, жеманство, мяукание в разговорах, кусанье и облизывание губ, полусонные глазки, журавлиные шейки — одним словом, всю эту дурь, — и походите хоть немножко на людей! Лукерья. Я, право, не знаю, сударь, на каких людей хочется вам, чтоб мы походили? С тех пор, как тетушка стала нас вывозить, мы сами служим образцом! Фекла. Кажется, мадам Григри, которая была у тетушки нашею гувернанткою, ничего не упустила для нашего воспитания.
Лукерья. Уж коли тетушка об нас не пеклась, сударь! Она выписала мадам Григри прямо из Парижа. Фекла. Мадам Григри сама признавалась, что ее родные дочери не лучше нашего воспитаны. Лукерья. А они, сударь, на Лионском театре первые певицы, и весь партер ими не нахвалится. Фекла. Кажется, мадам Григри всему нас научила.